Беспрецедентная по последствиям авария на буровой компании BP в Мексиканском заливе может стать новой точкой отсчета в технологической истории человечества. Масштабы катастрофы таковы, что мир не на словах, а на практике уже в ближайшее время начнет интенсивный поиск альтернативных источников энергии. Нельзя исключать и то, что временный мораторий, введенный США на морское бурение, станет постоянным. Эксперты прогнозируют, что этот самый мораторий может вылиться в глобальную инициативу по аналогии с Киотским протоколом.
Что сулит такой поворот событий России, обладающей богатым углеводородами шельфом? Каковы бонусы и минусы?
Стоп, машина
Нефтегазовая промышленность США пребывает в глубокой конфузии. Бизнесмены никак не могут понять, в каком месте полученной от Белого дома директивы — «бурить нельзя прекратить» — поставить запятую. Вскоре после аварии Барак Обама объявил о моратории на новые бурения на шельфе сроком на полгода. Но, видимо, хозяин Белого дома как-то недоучел, какую махину он решился тормознуть. Шельфовый нефтекомплекс вносит в американский ВВП до 11 миллиардов долларов ежегодно. Только на находящихся в ведении федеральных властей нефтяных офшорах (три и больше морских миль от берега) добывается 27 процентов всей американской нефти и 14 процентов газа. С учетом добычи в принадлежащей штатам трехмильной морской зоне эти цифры следует увеличить как минимум на треть — до 36 и 20 процентов. Чтобы уровень добычи не снижался, на нефте- и газоносных 68 миллионах гектаров океанского дна, содержащих около 10 процентов разведанных запасов газа и 40 процентов нефти, требуется практически непрерывное бурение новых скважин. Под угрозой оказались тысячи рабочих мест. И поэтому неудивительно, что от президентского моратория в расстройство пришли не только нефтяные компании. Даже вдовы двух погибших при взрыве на платформе Deepwater Horizon рабочих на слушаниях в Палате представителей просили не останавливать буровые работы.
27 мая администрация Обамы вроде бы чуть уменьшила замах и объявила, что возобновляет выдачу разрешений на бурение на глубинах до 150 метров. Но представители нефтебизнеса утверждают, что на практике ничего не изменилось. Более того, один из руководителей техасской фирмы Hercules Offshore Джим Ной рассказал, что 2 июня он получил разрешение на разведку нефти у берегов Луизианы, которое на следующий день было отозвано. 8 июня были объявлены новые правила для морского бурения. Но и после этого работы не возобновились. «Де-факто мы имеем дело с мораторием», — утверждает Ларри Уолл из Louisiana Mid-Continent Oil and Gas Association.
Пятновыводитель
Неопределенность внутри, казалось бы, всемогущей и влиятельной отрасли является зеркальным отражением таковой же конфузии в Белом доме, нынешний хозяин которого уже несколько раз успел поменять свои взгляды на проблему шельфовой добычи. И там не знают, где ставить запятую в собственной же рекомендации. Кандидат Обама, как известно, вел президентскую кампанию под флагом полного запрета на строительство в прибрежных водах новых нефтяных вышек. То есть хотел поднять на федеральный уровень пример, поданный губернаторами Калифорнии и Флориды, в пределах своей компетенции запретившими морское бурение. Но благое намерение вступило в противоречие с другим желанием — уменьшить зависимость США от иностранной нефти и газа или хотя бы сбить цены на энергоносители, которые в первый год президентства Обамы, напомним, достигали отметки в 150 долларов за баррель нефти. В итоге в конце марта этого года президент США объявил, что поддерживает офшорное бурение. И не только в традиционных зонах Мексиканского залива или у тихоокеанских берегов, но и около Аляски. Но буквально через месяц все опять пришлось переигрывать.
У Барака Обамы и его помощников, конечно, есть объяснения столь радикальным колебаниям генеральной линии. Возможно, даже вполне разумные объяснения. Тем не менее в США они не воспринимаются. В раздражении крупные компании — полугодовой мораторий чреват серьезными неприятностями. «Специальных судов и другой современной техники, используемых для глубоководного бурения, не так уж и много, — заявил «Итогам» глава консультационной компании Core Holding Владимир Рапопорт. — Нефтяные компании, выигравшие контракт и получившие лицензию, порой годами ждут, когда же начнется бурение. Теперь же сбои в выполнении одних контрактов по цепочке приведут к сбоям во многих и весьма длинных хозяйственных цепях. На каждого человека, работающего на нефтяной установке в море, приходится не менее четырех человек, занятых на земле».
Кроме того, специалисты не ждут ничего хорошего от ужесточения правил эксплуатации скважин и мер безопасности на них. «Нетрудно предсказать, что это сделает добычу нефти на глубоких водах еще дороже минимум на 10-15 процентов», — замечает г-н Рапопорт. По его словам, преисполненная патриотического духа администрация и рядовые граждане США на все лады бранят BP и швейцарскую Transocean как главных виновников разлива нефти.
Но ведь еще год назад Transocean считалась респектабельной компанией, а Halliburton, также завязшая в истории с нефтяным пятном, хоть и не распрощалась официально с Соединенными Штатами, но главную штаб-квартиру уже давно держит в Дубае. И эта тенденция — бегства нефтяных гигантов подальше от озабоченной экологией Америки — в обозримом будущем будет только нарастать.
Теряют веру и рядовые граждане. Последний опрос USA Today/Gallup показал, что 6 из 10 американцев оценивают деятельность администрации, связанную с разливом нефти, как слабую или очень слабую. Такие же цифры и оценки относятся и к аналогичной деятельности самого президента. И с каждым новым днем продолжения экологического кризиса позиции хозяина Белого дома становятся все более двусмысленными и уязвимыми.
Трудный баррель
Еще более незавидна участь владельца злополучной вышки. За работы федеральных ведомств США по ликвидации нефтяного разлива BP должна до 1 июля выплатить американской администрации 69,091 миллиона долларов. Еще 170 миллионов составили выплаты пострадавшим штатам. В 780 миллионов оцениваются собственные расходы корпорации на укрощение разбушевавшейся скважины и первую фазу очистительных работ. В целом на 1 июня экстренные затраты BP приблизились к миллиарду. И это только начало.
Как подсчитали аналитики из Credit Suisse, только на зачистку последствий понадобится от 11 до 17 миллиардов, а на выплаты компенсаций за экономический ущерб рыболовной отрасли и туризму — еще не менее 14 миллиардов долларов. На круг — 31 миллиард. Даже для такого гиганта сумма неподъемная. Акции корпорации подешевели на международных биржах уже на 40 процентов, и никто не берется предсказать, сколь обвальным будет их дальнейшее падение.
Эти сами по себе неблагоприятные новости усугубляются угрозами криминальных расследований деятельности BP и ее партнеров — Transocean, Halliburton, Anadarko Petroleum и Mitsui. По словам генпрокурора Эрика Холдера, есть признаки того, что владельцы скважины подпадают под действие по крайней мере двух законодательных актов — о чистоте воды от 1972 года и о нефтяном загрязнении от 1990-го. В соответствии с ними на каждый вылившийся баррель нефти может быть наложен штраф в размере от 1100 долларов.
Комбинация всех этих факторов представляется для британской компании роковой. Хотя большинство инвесторов на Уолл-стрит пока считают, что BP в конце концов оправится. А вот не менее 25 процентов опрошенных телеканалом CNBC уверены, что ей не избежать процедуры банкротства. Еще 12 процентов предсказывают полный крах.
Впрочем, даже возможный уход с глобального нефтяного рынка одного из крупнейших игроков — не самое серьезное последствие аварии. Ведь расклад на мировом рынке углеводородов кардинально меняется, причем в сторону, прямо противоположную от недавних прогнозов.
Когда Барак Обама открыл доступ к шельфовым месторождениям, эксперты заговорили о грядущем переделе рынка и снижении цены на черное золото. Говорилось и о том, что Америка станет самодостаточной в энергетическом смысле страной, снизив потребление аравийской нефти. Теперь все выглядит с точностью до наоборот.
Дело не только в том, что нынешний американский мораторий заметно снизит объемы добычи энергоносителей к 2015 году (путь от первых инвестиций до первой нефти занимает от 5 до 10 лет, а черное золото с морских глубин на рынке в означенный срок не появится). Большинство экспертов сходятся во мнении, что пример США окажется заразительным: многие страны пересмотрят допустимость бурения на тех или иных месторождениях, положив под сукно технологически рискованные проекты и резко ужесточив требования безопасности. И это при том, что добыча углеводородов в последние десятилетия неуклонно дрейфует в морские дали — большинство кладовых на суше уже оскудели. Сегодня на морскую добычу приходится до 60 процентов от мировой добычи. Понятно, что даже частичная заморозка таких разработок способна существенно снизить предложение на рынке энергоносителей.
Вполне возможно, что примеру США последуют, скажем, европейские лидеры морской нефтедобычи, Норвегия и Великобритания, энергично разрабатывающие шельф Северного моря. К проблемам экологии в Европе традиционно относятся чрезвычайно трепетно, а теперь и подавно. К тому же, говорят, запасы нефти в Северном море уже на исходе. Возможно и то, что зарубежные нефтяные консорциумы, оставшись не у дел, пожалуют в Россию. А стоит ли нам проявлять гостеприимство? В конце концов, здоровье их розовых пеликанов ничуть не важнее самочувствия наших белых мишек.
Украина, например, при всех ее финансовых затруднениях уже пересматривает подходы к проблеме морского бурения. «Главное — цена вопроса. Если бы такая, как в Мексиканском заливе, катастрофа произошла в Крыму, то мы бы потеряли не только полуостров, но и все Черноморское побережье от молдавской границы до Тамани», — говорит глава правительства Украины Николай Азаров.
Россия после аварии в Мексиканском заливе не раз заявляла, что у нас втрое более строгие требования к безопасности морской добычи, так что об офшорном моратории речь, видимо, не зайдет. Впрочем, мода на запрет морского бурения на нас ощутимо не скажется: доля добычи углеводородов на шельфе в России составляет чуть более трех процентов общего объема. Огромных запасов углеводородов на суше вполне хватает и себе, и на экспорт, и истощение им в обозримом будущем не грозит.
Словом, нефтяная конъюнктура после аварии в Мексиканском заливе явно благоприятствует России: конкурентов станет меньше, цена — выше. Можно выдохнуть и расслабиться? Вовсе нет.
После или вместо?
Дело не только в том, что эффект от возможного моратория на морское бурение вряд ли будет долгосрочным. Выбывшие объемы нефти со временем компенсируют ОПЕК и новые проекты в Ираке. Главное в другом: катастрофа в заливе наверняка подстегнет поиск и создание альтернативных источников энергии. Их «создадут, можете не сомневаться. И куда мы денемся со своей нефтью и газом?» — говорит Дмитрий Медведев, призывая ломать сырьевую структуру экономики.
Безусловно, рост цены на нефть повысит популярность атомной энергетики, и России это на руку. Она давно работает на международном рынке строительства АЭС и пользуется весьма солидной репутацией, ее технологии не уступают западным, а в некоторых случаях и превосходят их. Чрезвычайно перспективным, по мнению экспертов, может быть рынок инновационных малых АЭС. Огромный опыт разработки и создания ядерно-энергетических установок для военно-морского и ледокольного флота (более 500 ядерных реакторов) вполне позволяет России рассчитывать на лидерство в этой нише.
Но все же будущее, как стало окончательно ясно после аварии в Мексиканском заливе, — за экологически безопасными возобновляемыми источниками: энергией солнца, ветра, приливов, глубинного тепла Земли, топлива из биомассы, наконец, за управляемым термоядерным синтезом. Безусловно, альтернативная энергетика требует изрядных денежных вливаний на старте, зато пользоваться ее плодами можно практически бесконечно и не вредя природе.
Это направление в ряде европейских стран (Германии, Швеции, Нидерландах и др.) давно уже в зоне особого внимания властей и бизнеса, а теперь и вовсе имеет шанс стать вселенским приоритетом. Результаты предпринимаемых сегодня усилий скажутся уже через полтора-два десятка лет, и это станет началом конца нефтегазовой эры. Уже сейчас ученые подсчитали, что если покрыть солнечными батареями лишь один процент пустыни Сахары, то электричества хватит для всех жителей Земли. Недавно 20 крупных германских компаний решили взяться за это дело. В проекте, не оглядываясь на кризис, готовы участвовать такие финансово-промышленные гиганты, как Siemens и Deutsche Bank. Инженеры планируют вывести суммарную мощность всех солнечных элементов проекта до 100 гигаватт. Для этого необходимо 10-15 лет работы над воплощением проекта и 400 миллионов евро инвестиций. Словом, времени на раскачку у России практически нет, а на раскрутку — совсем немного. Если его упустить, то скорее всего придется надолго, если не навсегда, забыть о претензиях на статус высокоразвитой страны. Спору нет, высокая цена на нефть в качестве постоянной величины действительно отбивает всякую охоту и у бизнеса, и у государства что-то менять — и так «все пучком». Но кризис уже основательно подкорректировал эту повестку тучных нулевых. Ожидаемое улучшение конъюнктуры на нефтяном рынке — хороший шанс оперативно запустить инновационные процессы, требующие немалых денежных вливаний.
Кстати, все технологические прорывы в советские годы свершались главным образом на пике цены на нефть, а не наоборот. Возможно, судьба выдаст нам такой счастливый билет снова. И грех им не воспользоваться.
Океаны нефти
Крупнейшее в мире шельфовое месторождение, Сафания, принадлежит Саудовской Аравии, хотя ее главные кладовые — на суше, как и у большинства соседей по Аравийскому полуострову. В США же большинство разведанных месторождений как раз офшорные — на шельфе Мексиканского залива, у Тихоокеанского побережья (Калифорния) и берегов Ледовитого океана (Аляска). Львиная доля мексиканской нефти добывается в заливе Кампече, изрядно преуспела в глубоководном морском бурении и Бразилия.
Европейцы тоже не отстают: норвежская нефть главным образом добывается на дне Северного моря (крупнейшие месторождения — Статфьорд, Озеберг, Галфакс, Экофиск и Норн). Великобритания, вообще не имеющая на своей земле природных энергоносителей, с 70-х годов тоже энергично окучивает шельф Северного моря от берегов Ирландии почти до Норвегии.
История шельфовых проектов в России началась недавно. Первым опытом строительства буровых платформ стал Каспий, где работает международный консорциум по добыче нефти. В 1998 году группа иностранных компаний освоила промышленную добычу нефти в шельфе Охотского моря близ Сахалина. В настоящее время центральной частью этого проекта является первый в России завод по производству сжиженного природного газа (СПГ) с терминалом отгрузки нефти и СПГ на юге острова. Весь объем СПГ, производимый заводом, уже продан на 20 и более лет вперед.
В Калининградской области, недалеко от берега, рядом с Куршской косой, в 1983 году обнаружена нефть на малых глубинах. В 2004 году начата ее промышленная добыча. Запасы по российским меркам невелики — менее миллиона тонн, но условия добычи значительно легче, чем в Ледовитом океане.
Беспрецедентная по последствиям авария на буровой компании BP в Мексиканском заливе может стать новой точкой отсчета в технологической истории человечества. Масштабы катастрофы таковы, что мир не на словах, а на практике уже в ближайшее время начнет интенсивный поиск альтернативных источников энергии. Нельзя исключать и то, что временный мораторий, введенный США на морское бурение, станет постоянным. Эксперты прогнозируют, что этот самый мораторий может вылиться в глобальную инициативу по аналогии с Киотским протоколом.
Загрузка ...
